В последнее время нам все чаще приходится оплакивать культурно-историческое наследие Калининграда и региона в целом.
Одни исторические объекты – здания, памятники, иные артефакты — разрушаются как бы сами собой (как здание с Кройц-аптекой или Дом пожарных), другие –сознательно (недавно власти сообщили о намерении ликвидировать мост на ул. Дачной и являющийся объектом культурного наследия уникальный Двухъярусный мост), третьи – меняются до неузнаваемости и теряют свою аутентичность в ходе капремонтов и реконструкций.
Все это нередко происходит под благовидным предлогом «развития города». Во всяком случае именно это фразу мы можем чаще всего слышать от городских чиновников, пытаясь получить ответы на вопросы: что будет с брусчаткой, городским трамваем, историческими заданиями и т.п.
Вне всякого сомнения, город – это живой организм, который переживает изменения и развитие. Но спросите себя: стоит ли отрубать себе руку и ставить вместо нее протез, чтобы продемонстрировать окружающим наступление нового этапа своей жизни?
В отношении города этот вопрос звучит так: может ли он развиваться без необходимости разрушать ранее созданное?
Особенно остро он встает перед многими городами мира на этапе постиндустриализации – перехода к новому, основанному на знании, типу экономики, в рамках которой многие производства и, соответственно, места их размещения, становятся ненужными. Свою роль в процессах сокращения промышленных производств также играют их перенос на территорию менее развитых стран мира, модернизация экономики, экономический кризис – так что, помимо передовых стран, с проблемой деиндустриализации столкнулись и догоняющие, включая Россию.
Несмотря на то, что российская деиндустриализация имеет свою специфику по сравнению с другими странами, ее последствия для городского пространства те же: в отсутствие производственной деятельности и социальной активности, прежде характерной для данной территории, она приходит в упадок и запустение, выпадая из общего архитектурно-планировочного ансамбля не только функционально, но и эстетически.
Такие заброшенные территории – здания неработающих предприятий, неиспользуемые хозяйственные зоны, старые железнодорожные ветки, территории казарм, – есть практически в любом городе, где-то больше, где-то меньше.
Крайний случай – так называемые «убывающие города» (shrinking city), к которым относят бывшие индустриальные центры, где в силу массового закрытия производств, стали деградировать инфраструктура, расти уровень безработицы, эмиграция и депрессивные настроения среди населения. Яркий пример – американский Детройт, нередко называемый городом-призраком, а также более 300 российских моногородов, в которых, по имеющимся оценкам, проживает до 10% населения нашей страны.
Детройт – некогда 4-й по численности населения города США (в 1950 г. здесь проживало 1 850 тыс. чел.), один из центров американского автопрома с заводами Ford, Chrysler и General Motors. Сейчас в городе проживает менее 700 тыс. чел., более трети горожан живут за чертой бедности, уровень безработицы почти достигает четверти. На территории города выявлено порядка 85 тыс. заброшенных объектов недвижимости. В 2013 г. город был признан банкротом.
Случай Детройта поучителен еще и тем, что одной из причин его гибели стала автомобильная ориентация городской политики. Вместо развития общественного транспорта ставилась цель «каждой семье – по автомобилю». В итоге места для всех автомобилистов перестало хватать, более обеспеченные граждане начали перебираться в пригороды, учреждения торговли и культуры стали закрываться в отсутствие клиентов.
В большинстве случаев проблема деиндустриализации все-таки имеет меньший масштаб, и речь идет не о спасении умирающих городов, а о том, как по-новому использовать дисфункциональные городские пространства, в частности, бывшие промышленные объекты – отдельные здания или целые зоны, то есть об их ревитализации.
Целью ревитализации (буквальный перевод – возвращение к жизни, от лат. re… — приставка, обозначающая возобновление или повторность действия + лат. vita — жизнь), прежде всего, является восстановление на заброшенной, деградирующей территории социальной активности, наполнение ее жизнью. Достигается эта цель за счет создания качественной и благоприятной среды обитания, условий социального и культурного развития, наделения прежде индустриального пространства новыми функциями.
В мире накоплен довольно большой, разнообразный и в разной степени эффективный опыт ревитализации промышленных и хозяйственных зон.
Самым незатейливым (и в этом смысле более привлекательным и для российских муниципальных чиновников, и для инвесторов), безусловно, является подход, предполагающий снос неиспользуемых промышленных объектов с последующей застройкой освободившейся территории. Наиболее соблазнительны в этом отношении участки, расположенные в центральной части города и имеющие большой потенциал монетизации.
Такого рода ревитализация или, правильнее сказать, редевелопмент, часто осуществляется top-down, то есть «сверху вниз», что подразумевает необходимость значительных инвестиций, в том числе из национального бюджета. Практика показывает, что такие мегапроекты, призванные вдохнуть в город новую жизнь, зачастую не приводят к ожидаемым эффектам, а оказываются в лучшем случае малоприбыльными, а в худшем – убыточными. Именно такой подход был реализован в Сочи при подготовке Олимпийских игр 2014 года.
Россия, разумеется, не единственная страна, отличившаяся в деле строительства потемкинских (извините, олимпийских) деревень. Однако, чаще всего муниципальные власти мыслят иными категориями. Имея ввиду, что часть объектов, о которых идет речь, являются памятниками промышленной архитектуры и элементом городского архитектурного ансамбля, они предпочитают более щадящую форму преобразования промышленных объектов, сохраняя в целом их облик, но меняя функционал и приводя в порядок прилегающую территорию, открывая таким образом возможность ее использования в рекреационных целях. Такой подход, помимо прочего, является менее затратным (как в смысле размера необходимых инвестиций, так и по длительности реконструкции) и более экологичным (перепрофилирование промзон способствует оздоровлению территории и создает предпосылки для восстановления природных компонентов городской среды).
Особые возможности открывает подход bottom-up, то есть ревитализации «снизу». Такие проекты требуют гораздо меньших бюджетов, затрагивают только местные ресурсы и вовлекают местных стейк-холдеров, прежде всего, самих горожан. В фокусе внимания подобного подхода, в первую очередь, – разнообразные инициативы по временному использованию зданий и обустройству общественных пространств. В качестве примера, как ни странно, снова вспоминается Детройт с так называемым Гейдельбергским проектом: заброшенные кварталы усилиями художников и местных жителей (в том числе вовлеченных в проект детей из неблагополучных семей) были превращены в художественную галерею под открытым небом, став туристической достопримечательностью.
Не исключен и такой вариант ревитализации индустриальной зоны, при котором собственно производственные функции сохраняются, но территория значительно экологизируется, как в случае с заводом Ford в городке Ривер Руж, США. Прозванный «коричневой зоной» за полное отсутствие на его территории зеленых насаждений, в результате реконструкции, начавшейся в 2000 г., завод превратился в один из крупнейших экологически ориентированных производственных объектов. Ключевым пунктом проекта ревитализации стало создание «живой кровли» над сборочным цехом. «Зеленая кровля» является не только огромной озелененной территорией (ее площадь составляет 42 тыс. кв. м), где обитают представители живой природы, но и основным звеном централизованной заводской системы очистки и оборота ливневых стоков и инструментом сокращения энергозатрат.
В целом, возможности переориентации старых промышленных построек, привлекательных с точки зрения культурно-исторической ценности, широки. Основными направлениями ревитализации промышленных зон являются их превращение в жилые помещения (именно по этому случаю возник стиль лофт), объекты общественно-делового и культурного назначения. Особенно хороший эффект дает многофунциональный подход, предполагающий баланс между коммерческим и общественным использованием ревитализированного пространства, одновременное присутствие офисов, гостиниц, жилых помещений, культурных институций, публичных мест, а также его интеграция в окружающую городскую среду.
Конечно, ревитализация промзон – небеспроблемный процесс. Прежде всего, трудности связаны с необходимостью рекультивации (замены всего верхнего слоя) почвы, которая на территории бывшего индустриального объекта, как правило, сильно загрязнена. Особенно актуально это для бывших химических производств. В этом смысле реализовать проект по ревитализации территории бывшей московской ситценабивной фабрики несколько легче, чем на знаменитом питерском заводе резиновых изделий «Красный треугольник». Хлопот доставляют решение вопросов о собственниках данной территории, и о возможные обременения и согласования с инженерными и транспортными структурами. Отрегулировать многие проблемы, возникающие в ходе такой работы, призван новый закон о комплексном развитии промышленных зон (вступил в силу с 2017 г.).
Несмотря на возможные трудности, игра стоит свеч. При грамотном подходе и богатом воображении заброшенные заводы и фабрики переживают волшебные превращения в значимые социальные и культурные объекты, которые позитивно влияют на облик города, стимулируют развитие креативных кластеров, способствуют росту качества жизни горожан и привлекают туристов.
Такие перемены происходят не только в экономически благополучных странах, но и, например, в соседней Польше. Прекрасным примером является ревитализация бывшей мануфактурной фабрики И. Познаньского в Лодзи, превращенной в крупнейший торгово-развлекательный комплекс Центральной Европы Manufaktura, который ежегодно посещают около 20 млн. человек, и сделавшей город местом притяжения польских и иностранных туристов.
В последние годы аналогичные процессы активизировались и в российских городах, прежде всего, в Москве и Санкт-Петербурге (в последнем редевелопменту уже подверглись 10% промзон). Наибольшую известность получили московские Центр современного искусства «Винзавод», центр дизайна ARTPLAY, дизайн-завод «Флакон», бизнес-квартал «Арма», общественное пространство «Хлебозавод», питерские лофт-проект «Этажи», креативное пространство «Ткачи», и др.
Центр дизайна ARTPLAY, Москва
Городской общественное пространство «Хлебозавод», Москва
Справка: промзоны Калининграда
Пивоваренный завод Понарт — ул. Судостроительная, 4. Завод был основан в 1839 г., в 1888 г. к нему была проведена железнодорожная ветка к Остбану (Восточной железной дороге Германии). К 1939 г. пивоварня считалась крупнейшей в северо-восточной Германии. После 1945 г. в здании завода размещалась пивоварня и розлив минералки, с 2009 г. — пивкомбинат, который занимался производством минеральной воды, питной воды, сокосодержащих и безалкогольных напитков.
Бойня Розенау (мясокомбинат) – ул. Аллея Смелых, 80. Построена в 1895 г. В 1945 г. предприятие заработало вновь как «Калининградский мясоконсервный комбинат». В 2013 г. было принято решение о ликвидации предприятия.
Klg. Zellstoff Fabrik Koholit A.G. (ЦБК) — ул. Ялтинская, 66. Завод основан в 1885 г., принадлежал компании «Фельдмюллер». С 1945 г. — Целлюлозно-бумажный комбинат № 1, с 2000 г. – АОЗТ «Дарита». В 2001 г. предприятие ликвидировано.
Norddeutsche Zellulose AG (ЦБК) – ул. Правая Набережная, 25. Комбинат был открыт в 1906/07 г., считался одним из крупнейших бумажных фабрик Европы. Был остановлен во время боевых действий в Кёнигсберге. В 1946 г. производство было запущено вновь. С 1993 г. – ЗАО «Цепрусс». В 2014 г. производство полностью остановлено.
Кёнигсбергская вальцовая мельница (мукомольный завод) — ул. Правая Набережная, 15. Построена в 1897 г. Была самой большой когда-либо построенной мельницей для ржи. Во время войны левая, юго-западная часть была полностью разрушена. После войны здание было восстановлено, с 1946 г. – Калининградский мукомольный комбинат. Часть комплекса зданий до сих пор функционирует как комбинат, часть пустует или сдается в аренду.
В отличие от столиц, в нашем городе промзоны имеют значительно меньшую площадь: так, они занимают 18,8 тыс. га, то есть более 17% территории «старой» Москвы, в Санкт-Петербурге – 19 тыс. га, или 13,6% общей площади города. В Калининграде в настоящее время производственные и коммунально-складские территории составляют немногим более 7%.
Часть из них включает объекты, имеющие историческую и архитектурную ценность, так что вопрос о ревитализации промзон для нашего города не праздный. Кстати, в проекте Генплана Калининграда до 2035 года градостроительная реорганизация производственных зон заявлена как одно из важнейших направлений обновления и развития городской среды. Неужели можно надеяться на появление у нас собственных «Мануфактур» или «Этажей»?
Мнение калининградцев
В феврале 2016 г. и марте 2018 г. Лабораторией активной социологией совместно с сотрудниками кафедры социально-культурного сервиса и туризма БФУ им. И. Канта были проведены опросы взрослого населения Калининграда (объем выборки – 411 и 400, выборка репрезентативна по полу и возрасту). Они показали следующее:
— Порядка трех четвертей калининградцев выступают за сохранение и восстановление исторической застройки города – полностью (порядка четверти) или в случае особой ценности объектов застройки.
— Современное состояние исторической архитектуры и памятников на территории Калининграда оценивается горожанами на 4,5 по шкале от 1 (очень плохое) до 10 (очень хорошее).
— В случае полного или частичного разрушения исторического здания его следует восстановить безусловно, считают 30,7% опрошенных калининградцев, или в случае его особых архитектурных, исторических достоинств, в том числе включенности в сохранившийся архитектурный ансамбль (46,7%).
— По мнению 71,1% опрошенных, сохранившиеся промышленные здания довоенной постройки имеют архитектурную, историко-культурную ценность, и их стоит ревитализировать. Две трети горожан полагают, что следует реконструировать, отреставрировать здания старых немецких заводов, благоустроить их территорию, а затем использовать в тех или иных целях: например, как многофункциональные комплексы (32,4%), как выставочные пространства и музеи (35,4%), как культурно-развлекательные центры (9,0%).
Мнение эксперта
Историк, специалист в сфере туризма Юрий Филиппов о том, какие промышленные объекты в Калининграде стоит ревитализировать, в каком направлении и что этому мешает.
На мой взгляд, в Калининграде необходимо ревитализировать, в первую очередь, те объекты, которые имеют определенную историческую и архитектурную ценность. Речь идет об особом виде архитектуры, промышленном стиле рубежа 19-20 вв.
Объектов такой архитектуры у нас сохранилось немного и их нужно сохранять.
Но чтобы сохранять, их надо каким-то образом эксплуатировать. Поскольку эксплуатировать их по прямому назначению уже невозможно, нужно перепрофилировать эту эксплуатацию – прежде всего, в направлении туристических объектов, объектов развлечений – как для приезжих, так и для местного населения.
Особого внимания заслуживают бывший пивной комбинат Понарт, мясокомбинат на Аллее Смелых, комплекс зданий предприятий целлюлозно-бумажной промышленности, ряд других, которые могут представлять из себя какую-то историческую ценность. При ревитализации интересно было бы учесть и прежний профиль предприятия. То есть если это Понарт, то почему бы там не разместить музей пива, пивную лавку, проводить мастер-классы, выставки, демонстрируя элементы мануфактуры и процесса производства. Соответственно, тематика развития бумажного дела или колбасного дела не менее интересна.
Препятствий на пути ревитализации таких объектов довольно много. Во-первых, отпугивает само состояние памятников, их сохранность. Ведь чтобы начать их эксплуатировать, их нужно сначала привести в порядок, а это большие капиталовложения с долгим сроком окупаемости. Помимо экономической, есть и административно-политическая составляющая — пассивное отношение местных властей, либо бездействие или даже противодействие (мы это наблюдаем в отношении исторической архитектуры в городе в целом). Здесь важно и нормативное регулирование вопросов ревитализации промзон, и использование механизма государственного-частного партнерства. И есть вопросы собственности: кто владеет этим объектом? на каком основании? сколько этих людей? какие у них интересы? Входит ли в их число сохранение (восстановление) памятника?
Что способствует развитию? Знакомство с опытом ревитализации промышленных объектов — иностранных или российских — показывает, что они очень быстро набирают популярность и у местных жителей, и у приезжих. Например, Лодзь стала одномоментно очень популярным туристическим центром, заимев единственный ревитализованный объект — развлекательный центр «Мануфактура». Правильное бизнес-планирование и сотрудничество политиков и бизнесменов по отношению к таким объектам может сыграть большую роль в развитии самого города, и в развитии туризма в регионе.
У нас самих есть хорошие примеры. Мне, например, нравится Арт-пространство «Ворота». Это одновременно исторический объект и культурно-выставочное пространство, место встреч и общения, способствующее развитию горожан. Было бы хорошо, если бы энтузиасты могли включаться в управление такими комплексами.
Что касается нового функционала ревитализированных объектов, то очевидно, что узкая специализация привлекает меньшее количество посетителей. Опыт показывает, что более популярны и рентабельны многофункциональные объекты. Для Калининграда, где мест для полноценного отдыха катастрофически не хватает, особенно актуальны будут рекреационно-развлекательные комплексы, куда можно отправиться всей семьей на целый день, особенно в дождь. А чтобы эти объекты были популярны и при хорошей погоде, надо облагородить прилегающую территорию – озеленить, украсить, создать удобную инфраструктуру. Для этого, кстати, есть все условия – строения, которые в советское время были сооружены на территории бывших немецких промзон, можно безболезненно удалить, освободив место для благоустройства и развития публичных пространств.
Здесь даже не надо что-то особо придумывать. Вот оно готовое. Ты возьми этим и пользуйся.
Текст и фото: Анна Алимпиева